Очень долго искал Филатов коня, который мог бы по-настоящему хорошо освоить классическую «высшую школу» и на котором можно было бы соперничать с сильнейшими всадниками мира – шведами и англичанами, итальянцами и немцами. И не просто соперничать, а побеждать их. Пока Сергею это не удавалось. На состязании конников по программе XVI Олимпийских игр, проходивших в Стокгольме, он занял лишь одиннадцатое место в личном зачете.
Кто был виноват в этом? Он сам или его Ингас? Вопрос серьезный. Ведь конный спорт таков, что результаты в нем зависят и от всадника, и от лошади. Так кто же виноват? Сергей имел полное право считать себя невиновным. Наши конники показали себя великолепными мастерами, но их лошади плохо выступали на международной арене. И Скачок Николая Ситько, и Репертуар Саши Второва совершили немало ошибок. Сбивался и Филатовский Ингас. Тогда-то Сергей и решил поменять лошадь.
Вернувшись из Стокгольма на родину, Сергей начал искать подходящего коня. Он ездил на конные заводы, ипподромы, в конноспортивные школы, но все напрасно. Перед глазами Сергея прошли сотни гнедых, буланых, вороных и караковых скакунов, но ни один не тронул сердце спортсмена. Сергею хотелось, чтобы его будущий конь в отличие от Ингаса был совершенным «интеллигентом»: стройным и гордым, умным и послушным. Такого ему не попадалось.
Но вот (это было в 1958г) председатель Федерации конного спорта СССР Петр Прохорович Парышев сказал Сергею, что, он видел такую лошадь, какую хочется Филатову. Вместе они пришли на Выставку достижений народного хозяйства.
- Знаешь, - сказал Сергею Парышев, когда они приближались к конюшне, - стоит этого жеребца вывести в загон, как вокруг тысячи людей собираются.
- Что, настолько безобразен? – грустно пошутил Сергей. Почти потеряв надежду найти желанного коня, он и теперь не верил, что мечта сбудется.
Парышев не ответил. «Неужели и этот не понравится?» - с тревогой подумал он, когда они подошли к одному из денников, и незаметно взглянул на Сергея. Но тут же успокоился. Филатов восхищенно рассматривал стоявшего в деннике вороного жеребца и радостно улыбался. И было отчего. Стройный, как легендарный Пегас. Длинная, лебединая шея. Тонкие, очень сильные ноги. Могучий круп. Иссиня-черная шелковистая шерсть. Лукавые, налитые кровью глаза породистого животного. Да, это была действительно великолепная лошадь, которая, казалось, словно рождена для «школы».
Парышев и Филатов долго разглядывали Абсента в деннике. Потом его подседлали, вывели, и они опять разглядывали его уже в загоне. Смотрели, восхищались, а вместе с ними любовались посетители.
- Беру. Моя, - заявил, наконец, Сергей.
Но Петр Прохорович лукаво прищурился:
- Будет твоя, если дадут. Лошадь-то государственная. Абсент появился на выставке как лучший экземпляр ахалтекинской породы, а принадлежал он казахстанскому зерносовхозу «Луговской».
Сергей написал им письмо. Ответа не было долго. И когда он почти отчаялся, ему вдруг вручили долгожданный конверт.
«Абсент – чудесная лошадь, - говорилось в письме директора совхоза Вениамина Вениаминовича Иванова. – Берегите её. Желаем успеха».
Сергей понял вначале только одно: ему отдавали Абсента. А потом понял и другое: Иванов – настоящий человек, если решился отдать такую замечательную лошадь.
Однако расположить коня сразу Сергею не удалось. Едва он протянул руку, чтобы погладить Абсента, как тот злобно захрапел и дернул головой. Не помогли поначалу и ласковые прозвища, и даже сахар. Абсент и вправду оказался крепким орешком.
- Ничего, ещё подружимся, - сказал Сергей и ласково похлопал Абсента по лоснящемуся крупу. Филатову лошади доверяли. В выездке это важно. Если некоторым лошадям нравится прыгать через барьеры и другие препятствия, то выполнять сложные и мучительные для животного упражнения не по душе ни одной. Лошади занимаются этой своеобразной гимнастикой или из-под палки, или же из-за доверия к хозяину.
Вот почему сам Сергей твердо верил, что подружится с Абсентом. Абсент необычайно легко выполнял самые разнообразные упражнения, унаследовав удивительную красоту и грацию своего знаменитого отца Араба – Казбека, того самого, которого тысячи фотокопий запечатлели несущим в седле легендарного героя гражданской войны С.М. Буденного.
Сергей был в восторге. Ему оставалось только шлифовать движения Абсента, который, казалось, слушался всадника беспрекословно.
К 1959г Абсент уже хорошо овладел премудростями школы, правда, ещё не достигнув совершенства. Сергею хотелось лишь проверить, какое впечатление произведет его конь на зарубежных специалистов. Они считали, что уже самый вид лошади должен вызывать такое же эстетическое наслаждение, как фигура балерины. Нередко их оценки зависели именно от силы первоначального впечатления. Понравилась лошадь – баллы растут, не понравилась – уменьшаются.
Филатовский Ингас за границей не очень нравился. Ну, а что скажут об Абсенте?
И летом 1959г вместе со своей новой лошадью Филатов приехал в Лейпциг на сельскохозяйственную выставку социалистических стран.
Одновременно там проходили соревнования конников. Выступал на них и Филатов. Но уже до начала состязаний Абсент вызвал всеобщий восторг.
Филатов убедился: можно идти дальше.
Вернувшись в Москву, он принял участие в Спартакиаде народов СССР. Выступал на двух лошадях: в командном зачете – на Ингасе, в личном – на Абсенте. Ингас принес Сергею третье место, Абсент – золотую медаль. С тех пор у Сергея остался только один конь.
Работая с Абсентом Сергей поневоле начинал задумываться над словами зарубежным конников, услышанными в Стокгольме. Они говорили так: «Жеребец в высшей школе – гиблое дело. Здесь нужна мягкость движений, грация, полная беспрекословность. А жеребцы капризны, злы, резковаты, необузданны». Не случайно на всех крупнейших соревнованиях побеждали те, кто ездил на кобылах или на худой конец на меринах. На тех же стокгольмских соревнованиях олимпийским чемпионом стал прославленный шведский офицер Генри Сен-Сир, выступавший на кобыле.
И вот, наконец, пришел долгожданный день, когда Абсент продемонстрировал всю высшую школу, ни разу не запнувшись. Теперь он вроде стал послушным.
Но вот наступил день отъезда. Филатов за несколько часов долетел до Рима, Абсента же повезли вначале поездом в Одессу, потом пароходом по Черному и Средиземному морям до итальянского порта Чивитавеккья, а оттуда – снова поездом в столицу Олимпиады.
Сергей боялся, что Абсент плохо перенесет дальнюю дорогу, но, увидев его в Риме, успокоился. Лошадь выглядела отлично.
Соревнования начались 5 сентября. День выдался жаркий. Лишь 17 всадников десяти стран осмелились претендовать на титул искуснейшего конника. Зато все они – звезды. Вот великий Сен-Сир – дважды олимпийский чемпион. Вот швейцарец Г. Шаммартен, его соотечественник Г. Фишер, выдающиеся немецкие конники Й. Неккерман и Р. Шпрингер, американка П. Голвин… А чуть поодаль – два советских наездника – молодой Ваня Калита и он, Сергей Филатов. В него мало кто верит. Исключение составляют друзья и голландский принц Бернгард – президент Международной федерации конного спорта. Когда в 1959г на предолимпийских соревнованиях в Санкт-Галлене (Швейцария) Филатов занял второе место после Шаммартена, Бернгард сказал, вручая ему серебряную медаль:
- Сейчас вы второй, в Риме – будете первым.
Филатов верил в свою победу. И только одно по-прежнему тревожит: не подкачает ли Абсент, не выкинет ли какое коленце.
Честь открыть соревнование выпала Сен-Сиру. На этот раз у него новая лошадь, Сергей подметил несколько неточностей в его выступлении. Но блеск олимпийских медалей Сен-Сира ослепителен, этот блеск ослепил, видимо, и судей, ибо, по мнению Сергея, они дают шведу завышенную оценку.
Почти все сильнейшие показали свое искусство. Сен-Сир получил 1036оч. Фишер – 1052, Неккерман – 1071. Настала очередь Сергея. Всадник как бы слился с конем, они были единое целое, и олимпийская кропотливо составленная, разумная программа превратилась у них в сверкающий, поэтический танец. И когда, завершая программу, Абсент опустился на колени и склонил перед судьями голову, шквал восторженных криков и аплодисментов затопил Пьяцца ди Сиена. Филатов получил высшую оценку – 1074 бала! Абсент его не подвел.
Но это ещё не было победой. В отличие от прежних олимпийских правил в Риме был введен новый порядок: пятеро сильнейших, выявившихся в первый день, должны были повторить выступление. Этой пятеркой оказались Филатов, Сен-Сир, Неккерман, Фишер и Калита.
На этот раз зрелище получилось менее эффектным: сказались усталость, нервное напряжение. И только Филатов на Абсенте вновь заставил восторгаться зрителей. Всего на 4 бала меньше, чем накануне, набрал он.
Однако и это не было окончательной победой. Соревнования фиксировались на кинопленку, и результаты участников объявлялись только после просмотра фильма специального жюри.
С нетерпением ждали спортсмены итогов просмотра. Все волновались, волновался и Филатов. Но фильм только подтвердил его триумф. Советскому коннику Сергею Филатову была единогласно присуждена победа.
Когда Филатов вернулся в Москву, то его вызвал к себе маршал Буденный. Широкоплечий, не поддающийся годам человек встал из-за стола, пошел мне навстречу, обнял меня и сказал:
- Спасибо, сынок!
|
